предлагаю ознакомиться со статьей Дмитрия Заборина
ваши мысли по этому поводу.
Дмитрий ЗАБОРИН. Лечебное голодание.
Культура советского общепита была, безусловно, направлена на борьбу с человеком, со всем добрым и светлым в его душе. Кажется, именно общепит был квинтэссенцией цинизма советской власти, ее ненависти к собственным гражданам. Вообще, если посмотреть на семидесятилетнюю историю советского государства, то окажется, что вся она связана с острой нехваткой еды. Но поразительным образом сегодня последние "точки", где можно ощутить вкус и аромат бывших "рыгаловок", ценятся на вес золота.
Именно при виде пластикового куба с томатным соком, у которого стоит емкость с ложечками для размешивания соли, именно в процессе поедания вареных сарделек ты погружаешься в атмосферу всеобщего братства и обретаешь уверенность в себе. Это почти мистический акт прикосновения к целому пласту переживаний и событий, который отсутствует в гламурных кафе, где в меню есть "текила санрайз", дохлые устрицы, а также соки и нектары, выдавленные на ваших глазах из еще живых фруктов. И во всем этом, несомненно, скрыт мощный политический подтекст.
Отвратительное качество еды преследовало советского гражданина, начиная с детского сада. Ну кто не помнит мерзкий серый кисель, который подавался в обед, или забавные котлетки, которые некоторые выбрасывали за шкаф. Котлетки потом оттуда пахли трупом. Эта система питания, непременно включавшая в себя картофельное пюре, политое коричневой субстанцией явно неземного происхождения, распространялась повсюду: школа, пионерлагерь, техникум, вуз, ведомственные столовые.
Защитники родины в больших количествах потребляли знаменитый армейский комбижир, сковывающий уста и спекающий внутренности.
Это была жестокая ежедневная схватка, особой беспощадностью в которой отличался специально обученный персонал. Знаменитые тети, швырявшие в лицо меню и мнение о посетителе. Блатные официанты и администраторы, всегда обладавшие мощным арсеналом средств для усмирения любителей заказать "телячью вырезку средней прожаренности с гарниром из овощей на гриле". Шницель раз!
Как и первую любовь, нельзя забыть окаменевшее, серого цвета содержимое солонок, алюминиевые вилки без зубьев и разбавленное пиво. Забавно вспоминать взрослых дядей, украдкой доливавших в пивные бокалы принесенную с собой водочку. Сейчас уже никто не поймет анекдот про Змея Горыныча, которому мужик объяснял, что такое настоящее счастье: туалет в пивбаре был натуральной роскошью.
Но это общепит. А ведь еще стояла проблема домашнего питания. Одно из самых ярких воспоминаний детства — это очередь за мясом, которую родители занимали с ночи. Учитывая ограниченную норму отпуска в одни руки, наша семья рассредоточилась в недрах очереди ("вы стоите вон за тем мужчиной, а я занимала за женщиной в платке, перед ней еще девушка стояла"). Я остался один в этом месиве людских страстей.
Я смотрел на металлический прилавок, по которому были разметаны одинаково жилистые и костлявые куски плоти, и не знал, какой из них потребовать. Спросить было не у кого, и в итоге я обреченно указал на "голяшку". Положение спасла внезапно появившаяся мама, замаскированная под участливую женщину из народа. На волю я вырвался с чувством, что меня миновала страшная беда. С тех пор игра в "русскую рулетку" кажется мне скучнейшим и глупейшим занятием.
Вся жизнь обыкновенных людей без "волосатой лапы" и своего человека на складе состояла из вечной погони за дефицитом. Импортные продукты в ярких упаковках казались чем-то фантастическим, как и рассказы про заграничное колбасное изобилие. Хотя нельзя не признать: любимый папин зельц с торчащей из него щетиной был удивительно вкусен. Колбасу, кстати, как и многие другие продукты, заворачивали в упаковочную бумагу. Целлофановые пакетики были в хозяйстве на вес золота, их стирали и сушили на веревочке. Зато во дворе было чисто и аккуратно, и детям всегда было чем заняться.
Подрастающее поколение тогда не интересовали политические проблемы. Но сейчас мы понимаем, что из этой вот борьбы и рождался внутренний гражданский протест и желание изменить жизнь. В пивных и столовках рождалось понимание того, что устроено у нас все неправильно, и надо бы нам обрести истинно народную власть, а не эту, из зажравшихся начальников. Чтобы колбаса: а) была и б) без очередей. Включите ради интереса старые записи "юмористов" вроде Петросяна: 90% шуток — о еде и дефиците. Попса всегда тонко чувствовала настроения плебса. И потому неудивительным является факт голосования за независимость Украины большинства жителей теперешнего "непримиримо-совкового" востока страны. Им обещали "как в Финляндии".
Желание иметь много еды и товаров народного потребления, наконец, осуществилось. Вопрос "какой ценой?" мы не задаем умышленно, поскольку он сложен и горек, да и судьба часто предпочитает выдавать желаемое не в том виде и не в то время, как мечталось. У нас практически изобилие, и в ресторане можно попривередничать насчет температуры супа. Тети, работающие кое-где по сей день, подавили свои хищные инстинкты, поскольку теперь их бытие определяют законы рынка. Но не осталось чувства причастности к будущему страны и ответственности за него. Это видно и по обилию целлофановых пакетиков и цветастых упаковок, которыми засыпаны улицы и дворы. Возможность выбора для гражданина ограничивается выбором на полках гипермаркетов.
Откройте любой учебник: столпы экономической и психологической науки, начиная с древних китайцев, утверждают, что народ задумывается о своем участии в политике и экономике лишь когда он сыт. Но возможно, они все ошибались. Мы ведь не голодаем, иначе не задыхались бы под горами бытовых отходов. У нас есть все необходимое. Очень многие могут позволить себе купить бытовую технику, мебель, мобильные телефоны. Есть устойчивый спрос на развлечения — это видно по бурно развивающимся кинотеатрам, центрам досуга и т. п. В каждом крупном городе есть огромные книжные и вещевые рынки. Значит, у людей есть лишние деньги, которые они готовы потратить. Почему же они не спешат формировать гражданское общество, а требуют большего и большего, причем желательно так, чтобы ничего не делать?
И наоборот: в голодные годы советской власти народ возводил стройки века, поворачивал вспять течение сибирских рек и покорял космос. На пшенной каше и отчасти американской тушенке этот народ сломал хребет фашистскому зверю, добил в его собственном логове и, затянув поясок, поднял страну из руин. Благодаря тому, что было сделано тогда, мы имеем возможность гнать металл на экспорт и платить пенсии. А борьба за всемирное признание голода 30-х годов геноцидом украинского народа вообще стала для части нашей политической элиты смыслом жизни, заменив собой все остальное.
Так может быть, мы идем неправильным путем? Возможно, голод является нашим внутренним движителем, он рождает в нас гражданина и пресловутое чувство сопричастности к будущему страны? Быть может, те, кто мерз на Майдане, борясь за справедливость, и не заметили, что нет ее в их кумирах по той простой причине, что жратвы было навалом? Зря, ох зря сердобольные тетеньки носили свежесваренный супчик в палаточные городки.
Наверное, все же напрасно мы костерим своих политиков за их погруженность в личные хуторянские склоки и презираем их за мелочность и каждодневное предательство всего и вся. Они идут правильным путем, и в итоге, потеряв все, страна очухается от своего полусонного ожидания доброго дяди и опять начнет строить, мечтать, творить и бороться.
Тому, кто не желает доводить ситуацию до крайности, нужно немедленно продавить законодательный запрет на производство и ввоз продуктов питания. Потребовать от всех соседей немедленной пищевой блокады. Сжечь все зерно, в приступе бешенства искусать коров, накормить свиней диоксином и начихать на домашнюю птицу. Нас спасет эпидемия птичьего гриппа. Недаром же существует термин "лечебное голодание". Более простого варианта разбудить внутреннюю потребность в демократии в ее первоначальном смысле — "власть народа" — не существует. Демократия и желание сделать все, чтобы когда-нибудь нажраться всласть, для нас означает одно и то же.
…Мой товарищ, художник и тонкий ценитель изысканных переживаний, как-то завел меня в небольшой гастроном, где чудом уцелело прошлое. В самом его конце сохранилась аутентичная до дрожи перегородочка, на которой стоял тот самый куб томатного сока и старинная кофе-машина, покрытая коричневым налетом, горьким даже на вид. Столики были высокими, с разводами от грязной тряпки на коричневой столешнице. За перегородочкой орудовали две тетки, споро разливающие "два по пятьдесят" и выуживающие очередную порцию сарделек из кипящей воды.
Никакой фоновой музыки, зато контингент в спокойной и неторопливой очереди специфический и пестрый. Тут вам и дядьки в трениках с пузырями на коленях, и пенсионеры, которым явно нечего делать дома, и вполне солидные дяди в недешевых пальто. Там царил классовый мир, и разговоры на самые острополитические темы велись спокойно и с уважением к собеседнику. Молодежь сюда не заходит — через дорогу есть пару кафешек на современный лад и еще сияющая кондитерская. По телеку там крутят телок на подиуме. Но там не думается о судьбах родины, мысли там о деньгах, которых не хватает пойти в кафе подороже. А за деньгами не стоит никакая идея…
